Материальная культура

Несмотря на наличие некоторого наносного влияния христианства, а затем и распространения ислама, в XVIII в. культура адыгов в целом носила самобытный характер, что нашло свое отражение во всех сторонах материальной и духовной жизни.

При выборе места для поселения аулов адыги учитывали прежде всего хозяйственные интересы, наличие естественных удобств для самообороны в случае нападения врагов. На побережье Черноморья адыги закладывали селения, состоявшие из целых группировок отдельных усадеб, тянувшихся на многие версты по горным речным долинам. В горах строились временные стойбища (пщыпӀэ), использовавшиеся скотоводами во время их пребывания там со стадами или табунами в летнюю пору[53].

В тех местностях, которые прилегали к степной полосе, постоянная опасность нападения внешних врагов заставляла адыгов селиться целыми аулами, окруженными общими оградами. В центре аула находились мечеть и базар, на окраине его - площадка для молотьбы хлеба, скирды хлебов, стоги сена, а также кладбище, почитаемые могилы, священные рощи и деревья.

Феодально-родовая знать жила своими аулами, в их имениях находились пшитли и унауты, стада скота и табуны лошадей. Типичная адыгская усадьба состояла обычно из трех самостоятельных дворов, обнесенных общей оградой, с одними воротами и несколькими пролазами и калитками. В центре главного двора находилось жилье хозяина - унэ. Кунацкая (хьакӀэщ) имелась почти в каждой усадьбе[54].

На главном дворе находились хозяйственные постройки - кухня, курятник, зернохранилище, шалаш с ручной мельницей и ступой для проса, навесы и сараи для орудий труда. При усадьбе находились огороды и сады. Постройки делались обычно из плетня, обмазанного глиной, и покрывались камышом или соломой. Хата (продолговатая) делилась на мужскую и женскую части. В ней имелся очаг с дымарем. Внутреннее убранство состояло из низких нар и резных диванов с постельными принадлежностями, трехножных столиков, табуреток и скамеек. У феодальной знати убранство более роскошное. Ели отдельно: отец и мать, женщины и девушки, а также дети. Более изысканные блюда готовились для гостей и в праздничные дни. За столом соблюдался строгий этикет.

Мужская одежда адыгов состояла из рубашки (джан), кафтана (къэптан), черкески (цый) с газырями, бурки, шапки из бараньей шкуры, чувяков и сапог (цуакъэ). Женская одежда была сходна с мужским одеянием и включала в себя платье (джан), верхнюю одежду (сай) и т. д. Одежда у знатных мужчин и женщин отличалась хорошим качеством и красотой шитья.

Основными видами вооружения адыгов в XVIII в. являлись ружье, пистолет, шашки и кинжалы. Использовались также секиры, пики, копья, дротики, кальчуга. С раннего возраста адыги приучали своих детей к военному делу. Они отлично владели искусством ведения войны, умело применяя приемы и хитрости. Военные операции производили маленькими отрядами до 20 человек, главным образом по принципу территориальных общин, что не позволяло нанести им решительное поражение.

Семейные отношения носили печать патриархальности. Адыгейка не была рабыней в полном смысле этого слова. В домашнем хозяйстве женщина играла главную роль. В семье, например, мать имела такой же авторитет, как и отец, почиталась благоговейно всем семейством[55]. Однако она была окутана многочисленными запретами и правилами в семейных и общественных делах, не участвовала в аульских собраниях, не имела наследственных прав. Силен был обычай равенства врачующихся сторон. Князь мог жениться на девушке только из равного рода, крепостной - на крепостной, тфокотль - на тфокотле и т. д. С распространением ислама среди адыгов возникло многоженство. Имели место умыкание невест, уплата калыма, левиратство. Большое распространение имели гостеприимство, аталычество, взаимопомощь, патронатство, побратимство и другие национальные традиции адыгов, закрепленные в адатах-сводах "адыгэ хабзэ" ("адыгейский закон"), подтвержденных, но и несколько видоизмененных исламом.


[53] Леонтович А. Ф. Адаты кавказских горцев. Одесса, 1882, вып. 1, с. 388.

[54] Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1957, т. 1, с. 231. 

[55] Цитир. по Очеркам истории Адыгеи. т. 1,  с. 246.